Любящее сердце - Страница 33

– Ты любишь ее, – сказал Торнхилл.

– Ну что ж, Гейб. Пусть будет так. Каким именем ни назови то, что со мной случилось, завтра я пойду сдаваться. Бригем – ее дядя и опекун. Сначала я переговорю с ним. А потом и с ее матерью. Я все сделаю как положено. Может, даже опущусь на одно колено в самый решающий момент. ѕ Альберт поморщился, как от боли. – Ты мог представить, что я способен на нечто до такой степени унизительное, Гейб?

Граф усмехнулся.

– Кстати, приданого за ней почти никакого, – продолжал Альберт. – По крайней мере Фрэнк так говорит, а он должен знать, поскольку ее сестра дружит с сестрой Фрэнка. Так что меня нельзя обвинить в том, что я хочу жениться на ней ради денег, правда? Кроме того, все, наверное, знают, что я достаточно обеспечен, чтобы не охотиться за богатыми невестами.

– У вас будет брак по любви, Берти.

Альберт с несчастным лицом допил вино.

– Мне пора, – сказал он. – Сегодня мне еще предстоит катать Розали и ее мать. Я обещал отвезти их в Тауэр. Посмотрим, может, после этой прогулки что-то во мне переменится. Может, я передумаю и буду спасен. Ты как считаешь, Гейб?

Граф в ответ только улыбнулся.

– Ты идешь? – Сэр Альберт встал.

– Нет, – ответил граф. – Я думаю остаться выпить еще вина, Берти. Я выпью за твое здоровье и счастье. Иди почисти перышки перед свиданием.

Сэр Альберт невесело усмехнулся и пошел прочь. Граф Торнхилл не стал заказывать еще вина. Поигрывая пустым бокалом, он смотрел в никуда, и что-то в его взгляде отпугивало потенциальных собеседников и удерживало официанта от того, чтобы подойти и убрать со стола.

И вдруг постепенно начинаешь осознавать, что за невзрачной внешностью кроется что-то другое… Что там, внутри, она нежное и кроткое создание… Это чувство накатывает, как морской прилив.

Граф думал о том, что их с Керзи дела на самом деле только их двоих и касаются. Ему, Торнхиллу, действительно пришлось нелегко из-за Керзи. Близкий человек, жена его отца, Кэтрин, страдала куда сильнее, чем он, по вине ненавистного виконта Лайонела. Торнхилл долго мечтал отомстить, и когда такая возможность представилась, жажда мести целиком овладела его сознанием. Керзи в ответ повел свою игру. Их было только двое, и в результате один должен был победить, другой – проиграть.

Все было бы так, если бы между ними не оказалась Дженнифер Уинвуд. Она была пешкой в игре Торнхилла, заключавшейся в том, чтобы испортить жизнь Керзи. Опорочить и унизить его в глазах общества. Лучшего поля для сражения, чем Лондон в разгар сезона, и придумать нельзя было.

Итак, Дженнифер Уинвуд была всего лишь пешкой. В конце концов она могла найти кого-то более достойного, чем Керзи. Как Торнхилл уже говорил себе не раз, он делает ей одолжение. Если он сможет расстроить помолвку, он окажет ей великую услугу, даже если она пока не в состоянии этого оценить.

Если только… не кто-то, кому легко сделать больно. Когда он извинился перед ней за свой поцелуй во время бала, она призналась, что была расстроена.

…Начинаешь осознавать, что за невзрачной внешностью что-то другое… Что там, внутри, она нежное и кроткое создание… Ей нравятся сентиментальные романы, она понимает и тонкий юмор, и едкую сатиру. Она скучает по своей собаке, оставшейся в деревне. У нее была собака, которой ей недоставало в Лондоне, собака, которая прыгала и веселилась, зная, что ее ведут гулять. У нее никогда не было друга мужского пола. Она дотронулась до его щеки, когда он притворился, будто ее скорая помолвка делает невозможной их дружбу.

Кто-то, кому легко сделать больно.

Проклятие! Ему вовсе не хотелось причинять девушке боль. Ни ей, ни кому-либо другому. Он не собирался ее предавать. И в то же время он только то и делал, что предавал ее, изображая дружеские и даже нежные чувства, не испытывал ни тех ни других.

Если только…

Это чувство накатывает, как морской прилив. Ты не замечаешь его, а обнаружив, не чувствуешь радости…

Граф Торнхилл встал так резко, что чуть не опрокинул стул. Надо было срочно подышать свежим воздухом и пройтись быстрым шагом, чтобы проветрить голову.

До победы осталось совсем чуть-чуть. «Помни о мести!» – повторял про себя граф Торнхилл.

* * *

– Ты думаешь, сегодня будут играть вальсы? – спросила Дженнифер.

Несмотря на то что день выдался теплым, Дженнифер предпочла сушить волосы возле камина, усевшись на полу в гостиной. Саманта смотрела на двоюродную сестру и невольно любовалась ею. Дженнифер обладала красотой того типа, которому Саманта всегда завидовала. Такими, наверное, были легендарные амазонки или греческие богини. Сегодня на костюмированном балу Дженнифер должна была появиться в костюме королевы Елизаветы. Саманта же, глядя на себя в зеркало, видела перед собой субтильную барышню, без намека на какую-либо страсть – разбавленное сладкой водицей молоко, и ни искорки огня. На бал Саманта приготовила костюм феи – белый и серебристый были ее цветами.

– Конечно, будут. Вальсы бывают на всех балах, если это только не бал в честь первого выхода девушки в свет.

– Надеюсь, – мечтательно проговорила Дженнифер, прижавшись щекой к коленям. – Я так счастлива, что нам вчера позволили танцевать вальс! Это был самый замечательный момент в моей жизни. Ну, скажем, один из самых чудесных.

– А мне пришлось танцевать с мистером Пайпером, – ворчливо проговорила Саманта. – Сказать, что у него обе ноги левые, – значит, незаслуженно обидеть левые ноги, Дженни.

Дженнифер засмеялась. Она выглядела сказочно счастливой, и так продолжалось уже несколько дней. Саманта и Дженнифер, казалось, поменялись ролями. Дженни сияла как солнышко, радость переполняла ее. Саманте же, наоборот, все время приходилось притворяться, что у нее прекрасное настроение и ничто не омрачает праздников сезона.